Пука резко повернулся, не сбиваясь, впрочем, со своего пятистопника, и зашагал прямо в гущу крепких стволов, ломая их с тем же треском, с каким трещат в сильной ладони грецкие орехи. Фея обернулась взглянуть на печально торчащие останки рощицы.
– Сломанные ветки очень острые, – предупредила она. – Осторожней, не то порвешь свою куртку в клочья.
– Материя, из которой сшита эта куртка, не чета нынешним, – сказал Пука, бодро шагая навстречу вставшим стеной колючим стеблям. – В старые добрые времена все делали добротно, так, чтобы можно было носить до последнего.
– Держи левее, – снова скомандовала Добрая Фея. – Ты что, все время вот так вот прогуливаешься?
– Хочу довести до твоего сведения, – учтиво произнес Пука, – что экономить, покупая дешевую, фабричного производства одежду, самое последнее дело. Знавал я как-то одного типа, который имел глупость купить себе по дешевке костюм. Ну, и как ты думаешь, что из этого вышло?
– Говорю тебе, держи влево, – сказала Добрая Фея. – Ну, я думаю, изорвал его об репьи на обочине.
– А вот и нет, – сказал Пука. – Попал он как-то под сильнющий дождь, и костюм на нем взмылился. Звучит странно, но именно так все и было. Оказывается, швы на всем этом тряпье намыливают, чтобы крепче были. И пошел его костюмчик весь пузырями, будто его кипящим парным молоком облили.
– Одно ясно, – заметила Добрая Фея, – если ты собираешься продираться сквозь вон ту рощу, а вид у тебя именно такой, то не только от куртки, но и от шкуры твоей одни лохмотья останутся, обоих нас погубишь. Некоторые предпочитают быть благоразумнее.
– Только не я, – ответил Пука. – Так что ничего другого не оставалось бедняге, как зайти к цирюльнику и попросить, чтобы тот побрил ему пиджак. Представляешь, во сколько монет серебром это ему обошлось?
Добрая Фея издала тоненький крик в потемках Пукиного кармана, когда Пука на полном карьере вломился в самую гущу толстых, тесно переплетенных и густо усеянных колючками ветвей.
– Не представляю! – крикнула она.
– Десять шиллингов и семь пенсов, – сказал Пука, – а до войны это была порядочная сумма. Не будет ли нелюбезным спросить тебя, правильно ли я вообще иду?
– Правильнее не бывает, – ответила Добрая Фея.
– Вот и отлично, – сказал Пука.
И снова он свернул с залитой теплым солнцем ясного утра тропинки в пронизанный солнечными лучами полумрак чащи, с оглушительным шумом и треском прокладывая себе дорогу.
Не успели они пройти и двух перчей, как увидели на берегу ручья двух мужчин, жадно пьющих холодную воду из больших широкополых шляп. Один из незнакомцев был долговязым, с тонкими чертами лица, другой маленьким, в теле. Каждый был опоясан двумя патронташами с ярко блестевшими на солнце пулями, по бокам висели шестизарядные кольты в кобурах. Оба стояли на коленях, припав к шляпам, полным кристально прозрачной ключевой воды, когда Пука приблизился к ним сзади, чтобы застать их врасплох потоком своего красноречия.
– Спроси их, кто такие, – сказала Добрая Фея.
– Привет мой вам обоим и каждому в частности, – учтиво молвил Пука.
– Бог в помощь, – ответил Кривая Пуля Уиллард, вежливо приподнимая мокрую шляпу, лихо нахлобученную секунду назад. – Это мой друг и напарник, мистер Коротышка Эндрюс. Как поживаете?
– Прекрасно, – ответил Пука. – А как ваши дела, мистер Эндрюс?
– Потрясно, – сказал Коротышка.
– Чудесная погода, не правда ли? – донесся из Пукиного кармана голос Доброй Феи. – Такое утро бодрит не хуже тоника.
– Что, что? Простите, вы что-то сказали, сэр? – спросил Кривая Пуля.
– Нет, ничего я не говорил, – ответил Пука.
– Ошибочка вышла, – сказал Кривая Пуля. – Прямо беда, сэр, меня постоянно мучает шум в ушах, а во сне я частенько слышу голоса. Не видали ли вы тут случаем поблизости бычка, сэр?
– Ноги до задницы стерли – никак не можем найти, – пояснил Коротышка.
– Господи, спаси и помилуй, – сказала Добрая Фея, – да, нелегкая у вас работенка – искать бычка в таких дебрях.
– Это точно, – согласился Кривая Пуля. – Вы только не обижайтесь, сэр, но как-то чуднo вы говорите.
– В этот раз, – с улыбкой произнес Пука, – я вообще рта не раскрывал.
– Кто вас знает, сэр, – сказал Коротышка.
– Слово чести, – заверил Пука.
– Сдается мне, голос этот слышен откуда-то из вашей одежды, сэр, – сказал Кривая Пуля. – У вас, случаем, нет привычки носить в кармане такой, знаете, маленький граммофончик?
– За мной таких привычек не водится, – ответствовал Пука.
– Представь меня, слышишь? – настоятельным шепотом произнесла Добрая Фея.
– Опять нас морочите, – грубовато заметил Коротышка.
– Дозвольте мне объяснить, – сказал Пука. – Голос, который вы слышите, доносится из кармана моей куртки. У меня там в кармане дух, он-то и говорит.
– Бросьте, не заливайте, – сказал Коротышка.
– Клянусь честью честного человека, – торжественно произнес Пука. – Этот дух явился ко мне домой сегодня утром, и теперь мы оба направляемся в небольшое путешествие по личным делам. Поверьте, дух этот чрезвычайно воспитанный и превосходный собеседник. Сегодня мы оба собираемся присутствовать на счастливом событии в гостинице «Красный Лебедь».
– Опять заливаете, – сказал Коротышка.
– Что ж, дух так дух, – согласился Кривая Пуля. – Разрешите взглянуть?
– К сожалению, смотреть не на что.
– А у вас там случайно не хорек в кармане припрятан? – спросил Коротышка. – То-то, гляжу, вы смахиваете на человека, который вышел поохотиться на кроликов.
– Это кто это хорек? – резко спросила Добрая Фея.
– Черт побери, и точно – дух, – сказал Кривая Пуля. – Я этих духов по выговору враз узнаю.
– Эй ты, там, в кармане, – сказал Коротышка, – будь так добр, сбряцай нам что-нибудь из знаменитых вещей на своей арфе.
– Представление о том, что все духи – прирожденные инструменталисты, не более чем расхожее заблуждение, – холодно отвечала Добрая Фея, – точно так же, как ошибочно полагать, что у всех у них добрый характер. Быть может, ваши сомнения рассеются, мистер Эндрюс, если я вам челюсть сверну?
– Держись от меня подальше, приятель, – и Коротышка мгновенно схватился за рукоятку своего кольта, – держись от меня подальше, а не то живо на тот свет спроважу!
– Оставь револьвер в покое, – вмешался Кривая Пуля, – разве не видишь – все равно стрелять не во что. В твои-то годы пора бы знать, что духи – это воздух, и ничего больше.
– Посмотрим, какой это воздух, когда я из него дух выпущу! – завопил Коротышка. – Так я и позволю всякому вонючему духу себя одурачить!
– Тише, тише, – примирительно сказал Пука. – Не надо никаких сцен.
– Меня тут обозвали хорьком, – пожаловалась Добрая Фея.
– Вонючий хорек и есть, – не успокаивался Коротышка.
– Заткни пасть, – сказал Кривая Пуля, свирепо надвигаясь на своего приятеля, который едва доставал ему до плеча, – заткни свою чертову пасть, слышишь? И заруби себе на носу: этот джентльмен и его дух – мои друзья, и, оскорбляя их, ты оскорбляешь меня. Запомни это хорошенько, если тебе дорога твоя чертова жизнь. Попробуй хоть пальцем кого-нибудь тронуть.
– Но, джентльмены, пожалуйста, – умоляюще сказал Пука.
– Только пальцем тронь, – повторил Кривая Пуля.
– Опусти пушку, – сказал Коротышка.
– Продырявлю тебя, и будешь на ближайшей помойке гнить, если еще хоть слово скажешь, красавчик! – крикнул Кривая Пуля. – Вышибу твои чертовы мозги, если услышу еще хоть слово. Извиняйся!
– Джентльмены! – страдальческим тоном произнес Пука.
– Извиняйся сейчас же! – проревел Кривая Пуля.
– Ладно, ладно, – сказал Коротышка, – кругом виноват, извиняюсь. Ну что, все довольны?
– Вполне, – отозвалась Добрая Фея.
– Отрадно слышать, – произнес Пука, расцветая учтивейшей из своих улыбок, – а теперь, быть может, джентльмены не откажутся присоединиться к нам в нашей радостной миссии? У мисс Ламонт должен родиться малютка сын, и я имею все основания полагать, что гостям следует позаботиться о подобающих такому случаю гостинцах.
– С удовольствием, – сказал Кривая Пуля, – конечно, мы пойдем с вами, какие могут быть вопросы. А вам никогда не приходилось знавать некоего Уильяма Трейси?
– Знать не знал, но много наслышан, – ответил Пука. – Давайте-ка немного срежем дорогу вон через ту молодую рощицу налево.
– Порядочный человек, – с нежностью в голосе произнес Кривая Пуля, – никогда не скупился на лишнюю кружку портера. Сплошное удовольствие было работать на мистера Трейси. А «Красный Лебедь», случаем, не та гостиница, где мистер Треллис проживает?
– Совершенно верно, – ответил Пука.
– Как там насчет подарков для новобрачной? – спросил Коротышка. – Ведь и правда неловко как-то с пустыми карманами заявляться.
– Обычай есть обычай, – согласился Кривая Пуля.
– Обычай замечательный, – отозвалась Добрая Фея. – Какая жалость, что у меня нет карманов.
